|
Svetainės tvarkdarys |
|
Užsiregistravo: 05 Spa 2006 01:16 Pranešimai: 27132 Miestas: Ignalina
|
Киевская Русь без Киева
http://www.ipiran.ru/egorov/kvkr.htm#_Toc239497801
Определение реального возраста Киева важно само по себе, особенно для киевлян и Украины, но есть у этой проблемы и более широкий аспект, затрагивающий всю русскую историю. Совершенно очевидно, что если IX век ― самый неинтересный период в истории Киева (Ю. Кальмер), если военно-политические функции города как центра отчетливо зафиксированы только в Х веке (Э. Мюле), если только к середине X века Киев превращается в важный городской центр (К. Цукерман), то, спрашивается, где же тогда центр языческой Киевской Руси, где столица государства Аскольда и Дира, Олега и Игоря? Есть «город Владимира», есть «город Ярослава», есть недвусмысленные археологические следы деятельности последующих киевских правителей, а вот «городов» Аскольда и Дира, Олега и Игоря нет. Нет стольного града Киева второй половины IX и первой половины X веков. Если бы дело было только в ущемленной национальной гордости украинцев, то, посочувствовав славянским братьям, мы могли бы оставить эту проблему им. Но такой конфуз киевской археологии в очередной раз, и очень серьезно, ставит под сомнение достоверность ПВЛ. А поскольку ПВЛ остается единственным источником сведений о начальной Руси, то под сомнением оказывается вся история дохристианского русского государства, наша общая древняя история. Упорное сопротивление археологической очевидности со стороны советских, а в последние годы украинских историков вызвано не только по-человечески понятным стремлением отодвинуть как можно глубже в древность истоки Киева, но и отчаянным желанием спасти, реабилитировать ПВЛ, ибо с потерей Киева второй половины IX и первой половины X веков мы теряем не только целый век нашей древней истории, но, что самое ужасное, остатки доверия к ПВЛ как летописи Древней Руси.
Мне не раз доводилось высказывать свое личное твердое убеждение, что ПВЛ ― не летопись [16]. Ее автор сам назвал свое творение повестью. Уверен, любой объективный неангажированный читатель, давший себе труд прочитать хотя бы ее начало, согласится с авторским определением ее жанра. Собственно ПВЛ, а именно текст так называемой «недатированной части» летописных сводов и всех их статей с годовой маркировкой [17] в пределах IX и большей части X веков не имеют к летописанию никакого отношения. Все это, если не считать выписок из переводов на староболгарский язык пары византийских хроник, ― чистая беллетристика, эклектический сборник мифов и легенд в основном историко-патриотической тематики с более чем условными, проставленными задним числом и ошибочно вычисленными датами, причем достоверность реальной подоплеки мифологии ПВЛ неуклонно падает с удалением мифов вглубь веков.
«Основатель» Киева и «полянской династии» Кий был мифической фигурой уже во времена написания ПВЛ. Похоже, очень древнее местное предание считало его перевозчиком. Однако после того как то ли торговые караваны днепровской руси, то ли уже дружины первых киевских князей добрались до Дуная и обнаружили на моравских берегах городок Киевец, сформировался миф о «князе Кие», ходившем «к царю» и на обратном пути основавшем еще один малый дунайский Киев.
Миф может жить очень долго и в любое время, даже в наши дни, обрастать новыми подробностями. Причудливая фантазия Б. Рыбакова не ограничилась изобретением для Кия собственного «города» и подвластного ему «союза племен», но добавила к ним еще и… исторический прототип в лице некого Хильбудия. В «Готской войне» Прокопия Кесарийского в событиях, относящихся к 530 году, повествуется о двух тезках Хильбудиях. Чтобы соотнести летописного Кия с общечеловеческой историей, Рыбаков лихо скрестил обоих протагонистов Прокопия, благо один из них был римским военачальником, то есть «почти княжеского звания», а другой ― антом, то есть, в понимании Рыбакова, «славянином». Вот только непонятно, невнимательно прочитал Прокопия Борис Александрович или снова слукавил, ведь у кесарийского историографа Хильбудий‑I «близок к императорскому дому» и его родной язык ― латынь, а Хильбудий‑II тем более никак не мог быть славянским князем, так как, будучи безродным антом, как раз воевал со славянами и попал к ним в плен.
По-своему спасти изобретенную Рыбаковым связь Хильбудия с Кием пытается В. Янович. Получается еще смешнее. Не смущаясь авторитетом академика, Янович возвращает Кию статус перевозчика, точнее строителя киевской переправы, в которой якобы использовались некие сваи, якобы называвшиеся в древности киями. Соответственно, Хильбудий превращается в… Кий‑будия, где «будий», согласно Яновичу, по-украински и по-польски означает «строитель». Не знаю, есть ли в украинском и польском языках конкретно слово «будий», вот только в древнерусском его точно не было. Да, корень «буд‑» имеется в современном украинском (например, по-украински будинок ― «дом»). Есть он и в польском, и вот тут-то как раз зарыта собака. Корень «буд‑» заимствован украинским из польского, а тем, в свою очередь, ― из немецкого, в котором Bude ― «дом, барак, хибара, лачуга». Таким образом Кий из рыбаковской помеси римлянина с антом превращается в немца. Впрочем, бог с ними, этимологиями, ведь и без всякой лингвистики, в которой, прямо скажем, Янович не силен, его Кий‑будий ― это в лучшем случае «строитель киев», если в таком словосочетании вообще есть какой-нибудь смысл, а не переправ, пусть даже свайных.
В итоге полянского князя-славянина из Кия как-то не вышло. Тем более, не будем тратить время на его братьев и сестру. Большинство современных историков считают их персонажами мифическими, рожденными народной фантазией для объяснения киевских микротопонимов. Только неуемный Б. Рыбаков нашел Кию, Щеку и Хориву, если и не прототипы, то некие фольклорные аналоги ― Куара, Мелтея и Хореана ― в древнеармянской «Истории Тарона» З. Глака, жившего в IV веке. Поскольку Рыбакова, к сожалению, уже нет в живых, предлагаю читателю, в качестве домашнего задания, самому придумать, как Куар мог превратиться в Кия, Мелтей ― в Щека, куда подевалась Лыбедь, когда на самом деле жил Кий: в IV (Куар), V (официальная дата основания Киева) или VI (Хильбудий) веке,― и кем все-таки был Кий: римлянином, антом, немцем или армянином? Информация к размышлению при выполнении домашнего задания: согласно Беде Достопочтенному (673–735), имена волхвов, принесших в Евангелии от Матфея дары новорожденному Иисусу, ― Каспар, Мельхиор и Валтасар. Рекомендуемый ответ домашнего задания: Киев был основан до Рождества Христова по предсказанию волхвов римским императором армянско-немецкого происхождения, который, вне всякого сомнения, был «славянской национальности».
Однако оставим троицу братьев с сестрой на берегу Днепра и аккуратненько ― не перевернулось бы ненароком их шаткое каноэ ― уберемся подальше: от начала «полянской династии» сразу к ее гипотетическому концу. Вина в таком скачке не наша, а ПВЛ. Никакие иные правители Киева между Кием и Аскольдом с Диром не удостоены ее вниманием. Если, конечно, они вообще существовали.
В околонаучной литературе арабскому географу аль‑Масуди активно приписывают упоминание в его «Золотых копях и россыпях самоцветов» некого славянского короля Дира. Но серьезные историки про «короля Дира» молчат и наверное не случайно. Ссылки на аль‑Масуди смахивают на обыкновенную «утку». Много ли у нас отыщется даже профессиональных историков, прочитавших аль‑Масуди от корки до корки в оригинале? До сих пор при обращении к арабским источникам наши историки ссылаются на А. Гаркави (1839–1919), то есть переводы столетней давности. Весь список советских арабистов ограничивается единственным именем А. Новосельцева (1933–1995). При таком положении дел беспределен простор не только для новых исследований, но и для фантазий. Вот только в отношении аль‑Масуди все это, вероятно, не принципиально. Ведь он писал свои «Золотые копи…» в первой половине X века ― слишком поздно для Дира ПВЛ, но, пожалуй, слишком рано, чтобы знать о существовании Киева.
Принадлежность Аскольда и Дира к «полянской династии» Кия постулирована польским историком XV века Я. Длугошем на неизвестных основаниях. В ПВЛ они оба ― простые дружинники Рюрика, захватившие власть в Киеве по пути в Константинополь. Кому верить, Длугошу или ПВЛ? Судя по именам, скорее варяжским, чем славянским, в данном случае я бы поверил ПВЛ. Хотя нет, сомнения в Длугоше вовсе не обязывают верить ПВЛ, которая заставила загадочную парочку вместе приплыть в Киев, вместе в нем править, вместе ходить на Царьград, вместе погибнуть от руки коварного Олега, но почему-то похоронила порознь [18]. Как объясняются причины такой неразлучности при жизни и посмертной раздельности? Никак. Были ли соправители братьями, отцом и сыном, верными друзьями или просто случайными попутчиками? Неизвестно. Есть ли хоть какие-то свидетельства помимо ПВЛ их похода на византийскую столицу? Ни в одном византийском документе, вообще ни в одном документе кроме ПВЛ их имена не встречаются. Как справедливо заметил ленинградский филолог О. Творогов, известная атака руси на Константинополь 860 года связана в ПВЛ с именами Аскольда и Дира вследствие недоразумения. Расставив задним числом даты в ПВЛ, некий киевский летописец усмотрел, что дата нападения, ошибочно приуроченная им к 866 году, попала на вычисленное им же время правления Аскольда и Дира (862–882). Поэтому он от себя добавил их имена в статью 866 года, пересказывающую греческую хронику за 860 год.
С учетом всего сказанного, наиболее естественным выглядит признание абсолютной легендарности неразлучной парочки. На мой взгляд, есть очень простое объяснение проникновению имен Аскольда и Дира в ПВЛ и только ПВЛ, причем именно в тандеме. Слишком уж они похожи на имена сводных братьев, сыновей Одина ― Скьольда и Тюра (Тира). Варяжская русь принесла эти имена на киевскую землю вместе со своим фольклором. После обретения русью главенства в Киеве появилась фактическая основа для персонификации в этих именах всей руси, пришедшей с Новгородчины и прибравшей к рукам власть на Киевщине, что позже нашло отражение в мифологии ПВЛ.
Столь же легендарен следующий правитель Киева Вещий Олег. Подобно Аскольду с Диром у него тоже есть двойник в скандинавских сагах ― Одд Стрела. Одду прорицательница предсказала смерть от своего коня. Такую же кончину кудесник предсказывает Олегу. Чтобы избежать предначертанной гибели, Одд убивает коня. Олег после предсказания расстается со своим боевым другом и больше никогда не подходит к нему. Одд много путешествует по свету, посещает Бьрмию, Финнмарк и Грецию. Олег вместе с Рюриком приходит в соседящий с Финнмарком и Бьярмией Новгород, а потом совершает поход на Царьград. Одд женится на дочери великого конунга, убивает его врагов и расширяет границы земель, а после смерти конунга становится правителем большой и богатой страны. Олег, породнившись с Рюриком и убив Аскольда и Дира, становится правителем Киевской Руси и расширяет ее пределы. Одд возвращается домой, и змея, выползшая из черепа его коня, исполняет пророчество. Такая же смерть настигает Олега.
Подобно Кию, Аскольду и Диру Вещий Олег не известен никому в мире кроме автора ПВЛ. Вплоть до того, что византийские хронисты прозевали нападение на них флота в 2000 (!) кораблей и не заметили приколоченный к воротам их столицы чужой щит.
Мифичность Олега очень выразительно подчеркивает множественность его могил. Киевский автор ПВЛ похоронил вещего князя у себя, на горе Щекавице, где в его времена было городское киевское кладбище, кстати, существующее и поныне. Ладожская версия ПВЛ упокоила Олега неподалеку от Ладоги, на берегу Волхова. Безымянный автор «Кембриджского документа» оставил прах Олега покоиться на Кавказе. Но ведь Вещий Олег не христианский святой, чтобы растаскивать его мощи по всему свету. Между прочим, наиболее распространенная версия киевского захоронения на самом деле маловероятна по «чисто техническим причинам». Автор ПВЛ уверяет нас, что могила Олега на Щекавице еще существовала в его время. Это совершенно неправдоподобно. Языческое захоронение князя ранга, присвоенного ему ПВЛ, должно было бы представлять собой громадный курган, а не какую-то могилу на христианском кладбище. Вот если только вся гора Щекавица и есть надмогильный курган Олега, насыпанный руками согнанных на похороны владыки подданных его разноплеменной империи? Такое погребение было бы достойно великого князя. А то могилка на кладбище! Вот волховская «Олегова могила» ― это, по крайней мере, настоящий курган, хотя и вряд ли достойный столь великого и славного повелителя. Остается только сожалеть, что неизвестно, кто под ним похоронен.
Как написано в ПВЛ, Вещий Олег, властвуя над полянами, древлянами, северянами и радимичами, «начал ставить города». Благое дело. Вот только нет этих городов, не нашли археологи городов на Руси времен Олега. «Города Олега» нет в самом Киеве, городов периода, отведенного ему для княжения в ПВЛ, нет на территориях ни полян, ни древлян, ни северян, ни радимичей. Ни одного города времени правления Олега во всей древней Руси, кроме Старой Ладоги, но ту «поставили» лет за сто до его рождения, да Рюрикова городища, которое к полянам и иже с ними никакого отношения не имеет. А ведь ПВЛ называет конкретные подвластные Олегу городá. Князь, приколотив щит к царьградским воротам, взял с греков дань для Чернигова, Переяславля, Полоцка, Ростова, Любеча, не считая «других городов», очевидно тех, которые он «поставил». Поскольку все вышеперечисленные города археологически начали возникать только лет через 70–80 после того как коварная змеюка дождалась своего часа в конском черепе, то, надо думать, и остальные «поставленные Олегом» города на самом деле тоже ставились без всякого его участия.
В итоге нет ни одного реального следа бурной деятельности великого князя. Ни в стране, ни за рубежом. Особенно показательно отсутствие «города Олега» в самом Киеве. Выше говорилось, что археологи нашли и уверенно очертили «город Владимира» и «город Ярослава». Но «города Олега» в Киеве нет, как нет и других «поставленных» им городов. А ведь Олег, утверждает ПВЛ, княжил в Киеве 33 года, столько же, сколько Ярослав и лишь на два года меньше Владимира, причем княжил в отличие от них в идеальных условиях: «имел мир со всеми странами», собирал дань со множества подвластных народов, получил огромный выкуп с Византии. И, купаясь в богатстве, даже не построил себе мало-мальски приличный дворец? Ну, хорошо, допустим, сам был он бессребреником, закаленным воином, ночевал на открытом воздухе, укрывшись попоной от опального коня. Но неужели все его окружение тоже состояло из аскетов? Не в одиночку же Олег командовал двумя тысячами кораблей! Не собственноручно сдирал дань со множества подвластных стран и народов! Не самолично прорабствовал при «постановке городов»!
Первый правитель Руси, чье имя появляется у византийских хронистов ― Игорь. С этого момента как будто прорывает плотину: в греческих документах фигурируют имена всех князей Киевской Руси ПВЛ, правивших после Олега: Игоря, Ольги, Святослава и Владимира. Уж очень странно! До Игоря греки не знают ни одного киевского архонта, даже случайно, эпизодически (хотя, как мы помним, у Рыбакова «Киев начал играть свою историческую роль с момента своего возникновения», то есть с VI века!). Зато начиная с Игоря ― полный кворум архонтов, даже местами с отметками о родственных отношениях. Так, Константин Багрянородный и Лев Диакон считают Святослава сыном Игоря, так же, как ПВЛ и, что, пожалуй, существеннее, как «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона. Некий византийский документ XI века вроде бы называет Ольгу супругой «отправившегося в плаванье против ромеев русского архонта», вероятнее всего Игоря, то есть опять-таки в унисон с ПВЛ. И еще одна параллель греческих хроник со «Словом о законе и благодати», которое, прославляя Игоря и Святослава, никак не связывает их с Киевом! И византийские авторы, знакомые с Игорем, Ольгой и Святославом, вообще не знают никакого Киева до середины X века [19]. А во впервые упомянутой Багрянородным Киове / Киоаве, еще раз подчеркну, скорее стране, местности, нежели городе, сидят безымянные архонты руси, совместно владеющие полюдьем «Славинии».
Вся деятельность Игоря Старого, отраженная в документах вне наших летописей, проходит в Причерноморье и никоим образом не затрагивает Киевщину. Игорь появляется на историческом горизонте около 940 года коварным нападением на хазарский Самкерц. Точно неизвестно, какой город хазары звали Самкерцем, но во всех вариантах идентификации он стоит на берегу Керченского пролива. Авторитетный историк Хазарии А. Новосельцев [20] даже допускает, что Самкерцем у хазар назывались населенные пункты по обе стороны пролива. Далее, Новосельцев считает, что берега Керченского пролива в IX веке безусловно контролировались хазарами, а Таматарха (она же Тмутаракань ПВЛ) в конце первой половины Х века, то есть на момент нападения Игоря, была, вероятно, либо независимой, либо находились под контролем Византии и Хазарии.
По археологическим данным, Таматарха VII–Х веков была населенным торговым городом, то есть вполне подходила для организации очередной торговой фактории, по совместительству пиратской базы, позволяющей руси удерживать контроль над Черным морем. Независимость Таматархи с прилегающей областью от Хазарии и Византии во время нападения Игоря на Самкерц можно рассматривать как косвенный признак ее подчинения руси. В этом случае она могла служить базой для нападения, а Самкерц следует искать на другом берегу пролива, например, в Керчи, благо к тому же побуждает созвучие ее нынешнего названия с Самкерцем [21]. Если же Таматарха находилась под контролем двух государств, то тогда она, во-первых, могла быть тем самым Самкерцем, а во-вторых, ясное дело, являлась предметом постоянных раздоров Хазарии и Византии. В таком случае Игорь, позарившись на «плохо лежащий» кусок, опрометчиво встрял в спор грандов. Впрочем, в мудрости и рассудительности Игорю отказывает даже ПВЛ.
После временного успеха в Самкерце, достигнутого внезапностью, Игорь терпит полное поражение от подоспевшего регулярного хазарского войска и, подчиняясь требованию победителей, вынужден начать войну с Византией. Впрочем, какая там война! Такое же нападение исподтишка на прибрежные малоазийские городки, грабеж, жуткие зверства и такой же печальный конец после прибытия к месту действия византийской армии и флота. Во всем этом для нас интересно только одно: все известные византийские свидетельства сходятся на том, что улепетывал Игорь с жалкими остатками своего флота… к Керченскому проливу. Оттуда начал, там и закончил с позором свое пиратство. Похоже, действительно его база была где-то в том районе. И вновь Киев абсолютно ни при чем. Потому нет в Киеве «города Игоря». Нет там и его могилы. По версии ПВЛ, Игорь погребен где-то под Искоростенем. Византийский хронист Лев Диакон казнил и схоронил его у каких-то немцев. Хазары считают, что напавший на Самкерц предводитель руси после поражения от Византии в отчаянии ушел с остатками своего войска на Кавказ и закончил свои дни на берегах Куры в нынешнем Азербайджане. В общем, темное дело темной личности, никогда ничего общего не имевшей с «матерью градам русским».
Ольгиным городом ПВЛ называет Вышгород, но и в самом Киеве приписывает ей целых два терема: «городской» и «загородный». Внутри рва цитадели Старокиевской горы еще М. Каргером найден фундамент некого ротондообразного сооружения, позже нашелся и фундамент какого-то солидного сооружения вне вала. Датировка ротонды у разных археологов варьируется в очень широких пределах. Как всегда, рекорд давности у П. Толочко. По его словам, в этом сооружении могли жить еще Аскольд и Дир. Ясное дело, Ольга ― тем более. Ладно, при большом напряжении фантазии можно представить себе круглый такой теремок княгини, но чтобы Аскольд и Дир вместо того, чтобы срубить себе добротный скандинавский дом, а потом отгрохать достойные победителей Царьграда хоромы, поселились и все время жили в ротонде… Нет, тут моей фантазии явно недостаточно. К тому же археолог и специалист по древней русской архитектуре П. Раппопорт считает датировку этой ротонды даже X веком «в высшей степени спорной». Еще хуже с «загородным» теремом, его Раппопорт относит и вовсе к рубежу X–XI веков. Конечно, все это не мешает украинским историкам считать Ольгу первой строительницей каменных сооружений Киева. Но даже если с ними согласиться, полтора терема ― вот и весь «город Ольги» ― всё же маловато для города, имеющего почти полутысячелетний возраст и почти вековой столичный стаж. Тем не менее, археологические данные в трактовке западных археологов подтверждают, что по хронологии ПВЛ именно во время правления Ольги «поселение на Старокиевской горе становится центром киевского конгломерата поселений» и в нем проявляются «военно-политические функции города как центра». То есть археологически столицей чего-то Киев становится как раз при летописной Ольге.
Но… хотя Киев проявляется наконец как политический центр, результатов княжения Ольги в нем мягко говоря не слишком заметно, а следов Святослава, который фигурирует в ПВЛ в качестве сына Игоря и Ольги, в новой столице и вовсе почему-то нет. Нет в Киеве ни «города Святослава», ни его могилы. Правда, последнему факту ПВЛ находит традиционное фольклорное объяснение с нападением печенегов на княжескую дружину у днепровских порогов, обеспечившем хана Курю чашей из черепа князя. Гибель Святослава от рук печенегов подтверждает Лев Диакон, но, разумеется, и на сей раз без всякой привязки к Киеву, порогам и вообще Днепру, равно как и без чаш из черепов. ПВЛ тоже косвенно признает отсутствие Святослава в Киеве: не любил, дескать, князь этот город, стремился душой на Дунай. Насчет Дуная все верно: известная византийцам деятельность Святослава проходит в Крыму, Болгарии и пограничных с Болгарией областях самой Византии. Весьма вероятно, перед этим князь совершает поход на Хазарию. Факт разгрома Хазарии русью, приписываемого в ПВЛ Святославу, подтверждают арабские историки, не называя однако конкретно имен ее предводителей. Еще раньше Константин Багрянородный знает Святослава «сидящим» в некой Немогарде, под которой принято понимать Новгород. На самом деле, поскольку во времена Багрянородного Новгород Великий еще, можно сказать, в пеленках, речь может идти о предтече Новгорода, Рюриковом городище, или Невогарде-Ладоге. Но в любом случае не Киеве.
Стоит обратить внимание на то, что наши былины не знают в истории Руси князей до Владимира Красно Солнышко, а скандинавские саги ― конунгов Гардарики до Вальдамара. Первый город, более-менее достойный зваться столицей, «матерью градам», раскопанный археологами в Киеве, ― это «город Владимира» на Старокиевской горе. Его строитель, Владимир, ― первый правитель Руси, чей прах действительно упокоился в Киеве. Первые монеты Киевской Руси были отчеканены при Владимире. Наконец, Владимир считается крестителем Киевской Руси. Суммируя сказанное, я думаю, можно не колеблясь утверждать, что Владимир I был не только (и может быть не столько) крестителем, но и основателем Киевской Руси. Вопреки ПВЛ. Но в соответствии с былинами и сагами, то есть народной памятью. Соответственно, Киевскую Русь практически с самого ее рождения можно считать государством христианским. Разумеется, сказанное не означает, что до того не было языческой Руси. Просто та была не киевской.
_________________ Tautos jėga ne jos narių vienodume, o vienybėje siekiant pagrindinio tikslo - Tautos klestėjimo.
|
|